Меня зовут Руслан Габбасов, я являюсь руководителем Комитета Башкирского национального движения за рубежом.
Будучи башкирским националистом, я решил узнать для себя кто такой русский националист. Является ли он сегодня нам союзником, стоящим на одной идеологической платформе, как якутский или калмыцкий националист или же он нам явный противник и враг?
Я подготовил несколько вопросов на которые попросил ответить несколько знакомых мне русских националистов. Также, чтобы более исчерпывающе получить ответы на свои вопросы, я попросил на них ответить и тех, кто сегодня отошёл от Русского национального движения. Их ответы я взял в качестве экспертов.
В этот раз на вопросы отвечает Вадим Сидоров, в девяностые годы участник Русского национального движения, в данный момент себя с ним не ассоциирует.
1) Каково нынешнее состояние русского национального движения (и что это вообще)? Каковы его задачи и перспективы сейчас?
В.С. — Я считаю, что сперва надо ответить на вопрос «Что такое Русское национальное движение и есть ли оно вообще?».
Настоящее национальное движение должно быть выразителем чаяний определенного этносоциума. С этой точки зрения мы можем сказать, что, например Башкирское национальное движение в значительной степени является голосом башкирского народа. И когда Фаиля Алсынова не пускали на Всемирный курултай башкир, это было из-за опасений того, что его там поддержат люди. Так же, как и любое публичное выступление Айрата Дильмухаметова на башкирских мероприятиях имело почти всеобщую поддержку.
Отсюда можно сказать, что Башкирское национальное движение резонирует с чаяниями башкирского народа в очень высокой степени. Этим и объясняется то, что власть видит в нем угрозу, потому что Башкирское национальное движение не раз демонстрировало способность мобилизовывать башкирские массы, в том числе на противостояние с властью.
А вот если посмотреть на тех, кто называет или позиционирует себя как Русское национальное движение (оппозиционные русские националисты) в последние 30 лет, то эти люди не представляют и никогда не представляли сколь-либо значительной части русского народа. Даже в лучшие для них годы они выводили на так называемые «Русские марши» в Москве порядка 20 тысяч человек фактически в 20-миллионом городе (агломерации). А со временем это и вовсе свелось к малочисленным демонстрациям разных фриков. Да, можно сказать, что это в том числе из-за давления властей, но вот Башкирскому национальному движению это давление не помешало поднять народ на защиту Куштау. У Русского единственным таким успехом была пресловутая Манежка – стихийное выступление главным образом футбольных фанатов, которые потом успешно перешли на сторону власти и многие из них уехали на СВО. Самые же массовые протестные акции в условно русских городах организовывались не под националистическими лозунгами и не националистами, а общегражданскими силами. Со временем это понял и Навальный, который поначалу заигрывал с русскими националистами и ходил на их марши, а потом осознал, что это для него балласт, и добился куда больших успехов без них.
Если же говорить о том, кто из русских националистов добился наибольших успехов, то надо просто посмотреть правде в глаза – это Путин. Да, так называемые тру-националисты его таковым не считают, но кому должно быть интересно мнение маргиналов? Сам Путин называет себя главным русским националистом, называл русскими националистами себя и Медведева, ссылается на философов русского национализма вроде Ильина (и не важно, читал он его или нет – важна, что называется, референтная ссылка), и его таким воспринимает окружающий мир. У него есть целый ряд публикаций и выступлений по русскому вопросу, по теме единства русского и украинского народов, крымская речь и так далее. У меня недавно вышла большая статья в ведущем чешском этнологическом журнале, в которой я показываю, что у Путина есть идеология, и это русская идеология в том виде, как он это видит. Да, с этим видением не согласны т.н. тру-националисты, но если критически необходимая масса русских поддерживает Путина, а не их, то кто из них на самом деле является русским националистом? Ответ для меня очевиден.
Просто тут надо понять, что в российских реалиях многих сбивает с толку наложение друг на друга двух оптик нации – той, что исторически была на Западе, и которую некоторые хотели бы видеть у нас, и той, что пока демонстрировала себя как единственно жизнеспособная в России. На Западе нация была борьбой за суверенитет горожан, третьего сословия, была неотделима от идеи права, прав граждан, прав народа, в том числе на представительство и контроль власти. Разумеется, такой нации в России никогда не было, нет и не предвидится. Если брать Центральную Европу, то там в виде национального движения, по схеме Гроха, в утробе империи фактически зарождаются новые нации, которые разрывают ее изнутри и создают свои национальные государства. И это тоже, очевидно, не русский путь. При этом в России вполне себе есть своя модель, которую возможно тоже можно назвать нацией, но принципиально другого, не европейского типа, а ближе к тому, что мы видим в том же Китае. То есть, нация как сообщество верноподданных, причем, состоящее из представителей многих народов, в котором т.н. «государствообразующий народ» играет роль цемента, сплачивающего остальных. И это вполне работает в России в отличие от национализма западно- или центрально- европейского типа.
Это и объясняет, почему нет никакого Русского национального движения, которое бы могло составить конкуренцию Кремлю в борьбе за поддержку националистически настроенной части русского социума. Националистического в той форме, в которой русский национализм реально проявлял себя, например, в голосованиях еще до Путина за Жириновского или КПРФ, а не так называемых тру-националистов, которые никогда не могли оседлать эти настроения избирателя, даже когда существовала конкуренция на выборах.
Еще один немаловажный момент, если говорить об организационном, общественном измерении реального Русского национального движения, которое у него, кстати, есть, и поэтому нельзя сказать, что сегодня это продукт исключительно государства. Такой организацией является Всемирный Русский Народный Собор – общественное крыло РПЦ, который возник еще в начале 90-х годов прошлого века. Тогда же возникла и куча разных русских национал-патриотических движений, оппозиционных власти. И где они сейчас, что с ними? 90% этих организаций уже нет, остальные или влились во власть и пристроились к ней, или превратились в маргинальные секты, которые ничего не решают. При этом преемственных организаций с того времени вообще не сохранилось за единичными исключениями. А вот Всемирный Русский Народный Собор не только действует с тех пор, но и дожил до того момента, когда его идеи приняла власть.
2) Каковы критерии — кем должен быть человек, чтобы принадлежать к русским националистам (происхождение, идеология и ценности, религиозные убеждения и тд)?
В. С. — Здесь имеет место двойственная ситуация. С одной стороны, в каком-то общем виде этнокультурное соответствие для участия в Русском национальном движении, если говорить о той его разновидности, о которой задаются вопросы, конечно, должно было быть. То есть, вряд ли это было возможно для человека с типично не европеодной внешностью, например, африканской или азиатской, или не говорящего по-русски или человека с ярко выраженной нерусской фамилией, говорящего по-русски с явным акцентом. Однако при наличии такого соответствия хотя бы в общем виде на несоответствие по отдельным параметрам вроде нерусской фамилии, частично нерусского происхождения или не самой типичной для русских внешности (например, южно-европейской) обычно закрывали глаза. Примеров масса – от сына юриста Жириновского до лидера «Черной сотни» Штильмарка. И это я даже не говорю об украинских фамилиях. Более того, по опыту, самыми успешными лидерами русских националистов даже в понимании низового Русского движения, как раз и были такие люди: Жириновской, Лысенко, Макашов, Лимонов-Савенко, Рогозин и так далее.
Что касается религии, этот вопрос впервые встал в девяностые годы, и тогда был неформальный консенсус, что русские националисты это или православные, или язычники или атеисты. Представители иностранных религий вроде католичества или протестантизма вызывали вопросы, уже не говоря о русских мусульманах. При этом были какие-то организации православных или язычников, построенные на чисто религиозном принципе.
3) «Русская империя» или «русское национальное государство»: в чем отличие (если оно есть), что из этого предпочтительнее для Вас и где проходят географические границы?
В.С. — Я считаю, что у подавляющего большинства тех, кто себя называет русскими националистами, не было и нет такого противопоставления. Большинство из них считает, что Русское национальное государство должно быть империей, а империя в той или иной форме Русским национальным государством, пусть не в моноэтническом виде, а в таком, в котором русские должны доминировать и быть государствообразующим народом. Эта установка сегодня соответствует русскому историческому мейнстриму. Таких организаций, которые считают, что надо обособиться на отдельной территории и создать моноэтническое государство, их очень мало и они представляют собой маргинальные группы. И если в той или иной форме русские будут вынуждены реализовать этот сценарий, то не потому, что этого захотят, а скорее потому, что не останется другого варианта. Так это было в свое время у турок, которые начали строить свое национальное государство не потому, что этого хотели, а потому что процесс разрушения Османской империи принял уже такую форму, что они могли потерять все.
4) Являются ли современные русские «имперцами»? Почему Вы так думаете?
В.С. — Тут надо четко оговориться, что речь не идет обо всех людях, которые себя считают русскими. Среди русских можно найти множество антиимперцев. Среди русских сегодня можно найти тех, кто противостоят империи в рядах ВСУ и т. д. Но, если мы говорим о русских как о этносоциуме, то надо признать, что хоть сегодня русских и называют государствообразующим народом, по сути русский народ является государствообразуемым. Это народ, который складывается вокруг государства и существует вокруг государства как консолидирующего его фактора. Когда этого объединяющего фактора не становится, в лучшем случае он может существовать как какое-то социальное землячество. Что мы видим, например в Арабских Эмиратах или Турции. Там возникла низовая кооперация, пооткрывали магазины, детские сады, школы, клубы. Но тут надо отметить два момента. Там или вообще нет политической составляющей на уровне всего сообщества — я не имею в виду какие-то группы вроде сторонников Навального и т.п.. То есть, это не этнополитическое сообщество, оно чисто социальное. Либо если эта составляющая есть, она обычно привязана к государственным символике и праздникам вроде 9 мая, то есть, это «русский мир» в той или иной форме.
В XX веке было интересное явление русской эмиграции, которая покинула Россию, превратившуюся в Советский Союз и ассоциировала себя не с Советским Союзом, а с той Россией, которая была до него. Но во-первых, эта ситуация уже неактуальна, потому что путинская Россия позиционирует себя как раз как историческая Россия, поднимает этот девиз на свое знамя, более того, перетянула на свою сторону многих потомков – представителей той эмиграции, включая так называемый Дом Романовых. Во-вторых, и та общность, которая противопоставляла себя Советскому Союзу, она ведь тоже была основана на верности государству – Российской империи. Национальное самосознание ей воспринималось как наполнение государственного и наоборот. Именно государство это та форма, которая исторически держит в ограде политическое самосознание русского народа, которое невозможно представить себе вне этой ограды. Исключения составляли группы старообрядцев, которые уехали частично еще из самой Российской империи, для которых роль такой ограды играла религия, причем, оппозиционная государству. Они были не только не привязаны к этому государству, но зачастую противостояли ему. Но надо понимать, что это очень специфические, очень малые, изолированные группы. Так что ответ такой, что среди русских далеко не все являются имперцами и среди русских немало тех, кто критически настроен к имперскому формату существования России, понимая или ощущая, чем оно оборачивается для русских. И в среде таких людей есть определенный запрос на изменение этого порядка вещей, но все это в очень рыхлой, неоформленной, безвольной форме. Политическая же воля в среде русских обычно генерируется государством или государственными людьми, как было с офицерским белым движением. Единственным, уникальным исключением в этом отношении была партия большевиков, но она и не была построена как национальная русская организация, хотя в итоге стала решать те же русские государственные задачи в новой исторической форме.
5) В чем Ваши претензии к Путину и в целом к нынешнему политическому режиму в РФ? Как демонтировать этот режим и как прийти к тому, что Вы обозначили в качестве желаемого в п.3?
В.С. — У меня много претензий к Путину, но они у меня к нему не как у русского националиста, каковым я себя не считаю и уже объективно не являюсь. Я думаю, что у тех, кто считает себя настоящими русскими националистами, тоже может быть много претензий к Путину, но тут мы вернемся к тому, с чего начинали – пока они не станут претензиями критически необходимой массы русского населения, говорить о русском национальном сопротивлении путинизму смысла не будет.
6) Кто является сейчас союзниками русского национализма (в том числе потенциальными)? Каковы отношения с другими национальными движениями и какова в целом роль русского национализма в международном разрезе (Европа/Евразия, весь мир)?
В.С. — Я исхожу из того, что чтобы были какие-то союзники, нужно чтобы был тот, у кого они могут быть. Пока же я не вижу, о ком здесь может идти речь. На данный момент я вижу, что мейнстримный формат русского национализма, он сегодня оформился вокруг режима, стал в значительной степени идеологией режима, мейнстримом режима. А те люди, которые выступают с антирежимных позиций, они представляют собой маргинальные группы. И даже в этом виде они не создали никакого политического субъекта за эти два года войны, хотя даже у самых малых народов России в эмиграции возникли свои национальные политические центры. Оппозиционные русские националисты не сумели сделать ничего. Все, что они могут, это бухтеть на либералов, новиопов, сепаратистов, деколонизаторов и т. д., которые в отличие от них хотя бы пытаются развивать свои проекты.
